Он нажал на запальник, и гнездо взорвалось, взлетело на воздух, унося с собой большую часть его бровей. Над его головой, на пятом этаже, Марлин в распахнутом окне хрипло расхохоталась.

Кейс очнулся с черным силуэтом языка пламени на закрытых веках. Открыл глаза. В комнате было темно. Видение огненного фонтана медленно таяло. Небо за окном расцвечивали лучи записанного где-то рассвета. Голоса на улице смолкли, где-то вдали от стен "Интерконтиненталя" плескалась вода.

В своем сне, перед тем как облить осиное гнездо топливом, Кейс заметил маленький значок "Т-А", аккуратно вытканный на его внутренней стенке, как будто осы работали на "Тиссье-Ашпул".

Молли настояла на том, чтобы покрыть Кейса бронзером, заявив, что его земная бледность привлекает здесь излишнее внимание.

Совершенно голый, Кейс стоял перед зеркалом.

– Господи, – сказал он, – и ты думаешь, что этот загар покажется кому-нибудь настоящим?

Стоя перед Кейсом на коленях, Молли выдавила из тюбика остатки пасты и принялась натирать его левое бедро.

– Ни в коем случае. Но этого будет достаточно, чтобы дать всем понять, что тебя этот вопрос беспокоит. Ну вот. На одну ногу все– таки не хватило.

Она поднялась с колен и бросила пустой тюбик в большую плетеную корзину для бумаг. В их номере не было ничего, что выглядело бы изготовленным из искусственных материалов. Дорого, подумал Кейс. Подобный стиль его всегда раздражал. Пластиковый мат на просторной двуспальной кровати цветом и фактурой напоминал песок. В комнате было множество предметов, казавшихся изготовленными из бледного дерева и ткани ручной работы.

– А как же ты? – сказал Кейс. – Собираешься поджарить себя до золотистой корочки? Глядя на тебя, тоже не скажешь, что все свободное время ты проводишь на пляже.

На Молли была свободная черная шелковая рубаха и черные брюки в обтяжку из эластичной ткани.

– Я – экзотический тип. Для этого у меня припасена большая соломенная шляпа. А ты, дорогой, будешь у нас дешевеньким бандитом среднего пошиба, добравшимся наконец до желанных высот, так что быстрый загар вполне сойдет.

Кейс окинул хмурым взглядом свою по-прежнему светлую ногу и снова посмотрел на отражение в зеркале.

– О Господи. Ты не возражаешь, если я теперь наконец оденусь?

Он прошел к кровати, поднял с нее свои джинсы и принялся их натягивать.

– Как спалось, нормально? Кажется, были какие-то странные вспышки.

– Тебе приснилось, – сказала Молли.

Они позавтракали на крыше отеля, где было что-то вроде лужайки, утыканной полосатыми зонтиками и, по мнению Кейса, просто чрезмерным количеством деревьев. Он рассказал Молли о своей попытке прощупать ИР. Тезис о повсеместном наличии подслушивающих устройств был принят ими без доказательств. Если Армитаж прослушивает их, то делает это через посредство Зимнего Безмолвия.

– И это было как на самом деле? – с полным ртом, поедая сырный салат, спросила Молли. – Как симстим?

Кейс ответил, что да.

– На самом деле как вот это, – добавил он, обводя глазами все вокруг себя. – Может быть, даже более реальным.

Деревья на лужайке были маленькие, сучковатые, неправдоподобно старые – продукт генетической инженерии и химического воздействия. Кейс присмотрелся, пытаясь по наитию определить, где здесь дуб, а где – сосна, при этом чувство стиля уличного мальчишки подсказало ему, что все эти деревья слишком точны, чрезмерно деревоподобны. Сверкающие зонтики, стоявшие между деревьями на приятном и продуманно неровном склоне, покрытом нежной зеленой травой, защищали гостей отеля от беспощадной радиации искусственного солнца Ладо– Эчисона. Внимание Кейса привлекли возгласы на французском за соседним столиком: там сидели золотистокожие дети, которых он видел прошлым вечером катающимися над речным туманом. Теперь он разглядел, что их загар был неравномерным: эффект трафарета, достигаемый направленным воздействием на меланин, – многочисленные темные пятна перекрывали друг друга, создавая невероятные узоры, подчеркивая и затеняя мускулатуру; маленькие, твердые груди девочки; кисть одного из мальчиков, покоящаяся на белой эмали стола. Они представлялись Кейсу машинами, созданными для безостановочных гонок; их идеально– небрежные свободные прически, белые хлопковые слаксы, кожаные сандалии и простенькие украшения заслуживали преклонения. Рядом с ними три японки в дерюжных одеждах дожидались своих мужей-сарари. Их овальные лица были разукрашены искусственными синяками – отражение экстремально-консервативного стиля, насколько Кейс разбирался в этом, изредка встречавшееся ему в Тибе.

– Чем здесь пахнет? – спросил он Молли, наморщив нос.

– Травой. Так пахнет свежеподстриженная трава.

Когда Кейс и Молли приступили к кофе, заявились наконец Армитаж и Ривейра. Армитаж был затянут в костюм цвета хаки, выглядевший до того по-военному, что казалось, будто с него только что сорвали нашивки. На Питере был мешковатый серый груботканый наряд, определенно наводящий на мысли о тюрьме.

– Молли, любовь моя, – сказал Ривейра, не успев присесть за столик. – Ты должна выдать мне еще толику твоего замечательного лекарства.

– Питер, – сказала Молли, – а что, если я тебе ничего не дам?

Она улыбнулась, не разжимая губ.

– Дашь, – проворковал Ривейра, и глаза его метнулись к Армитажу, а затем обратно к Молли.

– Дай ему, – сказал Армитаж.

– Ведь для того же и взято, не так ли?

Молли достала из внутреннего кармана куртки плоский, завернутый в фольгу пакетик и бросила его Ривейре. Питер поймал блестящий квадратик в воздухе.

– Пусть проваливает отсюда, – сказала Молли Армитажу.

– Сегодня в полдень у меня просмотр, – с серьезным видом сообщил Ривейра. – Мне необходимо быть в самой лучшей форме.

Он положил пакетик на сложенную чашечкой ладонь и улыбнулся. С пакетика вспорхнул рой маленьких блестящих мошек – и исчез. После этого Питер небрежно бросил пакет в широкий карман своей серой блузы.

– Сегодня днем ты тоже не будешь сидеть без дела, Кейс, – сказал Армитаж. – Потренируешься на буксире. Я хочу, чтобы ты зашел в магазин профессиональных принадлежностей и купил себе вакуумный костюм, примерил его, перенес на борт судна и попробовал в нем работать. На все это тебе отводится три часа.

– Почему нас доставили сюда в этой банке из-под консервов, а вы двое прокатились на такси "Японских авиалиний"? – спросил Кейс, тщательно избегая смотреть Армитажу в глаза.

– Такой вариант предложили нам сиониты. Отличное прикрытие для изменения дислокации. В моем распоряжение есть больший корабль, но буксир – это хороший ход.

– А что со мной? – спросила Молли. – Для меня тоже будут какие– то мелкие поручения?

– Я хочу, чтобы ты съездила к дальнему концу сигары и попрактиковалась в невесомости. Вполне возможно, что завтра ты отправишься в противоположном направлении.

На виллу "Блуждающие огни", подумал Кейс.

– Когда? – спросил Кейс, встречаясь наконец с блекло-голубыми глазами.

– Скоро, – сказал Армитаж. – Уже скоро, Кейс.

– Друга, ты управляешься просто отлично, – сказал Малькольм, помогая Кейсу выбраться из красного вакуум-костюма "Санио". – Аэрол говорит, что ты просто отлично управляешься.

Аэрол дожидался Кейса в одном из тренировочных доков на конце Веретена, возле негравитационной оси. Чтобы добраться туда, Кейсу пришлось спуститься на лифте к корпусу Веретена и ехать далее по внутренней его стороне на миниатюрном индукционном поезде. По мере сужения Веретена сила тяжести уменьшалась. Где-то над ним, думал Кейс, находятся горы, по которым карабкается Молли; велосипедный трек, посадочные площадки глайдеров и миниатюрных авиеток.

Аэрол доставил Кейса на "Маркус Гарвей" на скутере, представлявшем собой голую металлическую раму с сиденьями и химическим двигателем.

– Два часа назад, – сказал Малькольм, – здесь был посыльный с даром Вавилона для тебя. Симпатичный японский друга на яхте. Очень ладная яхта.