– Как это воспринимается визуально?

– Белый куб.

– А как ты узнал, что это был ИР?

– Как я это узнал? Господи! Да это был самый плотный айс, который я когда-либо видел. Чем еще это могло быть? Даже у вояк – и то нет ничего подобного. Как бы там ни было, я отключился и приказал моему компьютеру собрать сведения об этом кубе.

– Ну и?

– Он числится в категории машин Тьюринга. ИР. Большой компьютер в Рио, принадлежащий одной компании французиков.

Кейс задумчиво пожевал нижнюю губу, устремив взгляд в бесконечный нейроэлектронный простор Матрицы, куда-то за уступы Надзорной Комиссии Северного Побережья.

– Это были "Тиссье-Ашпул", Котелок?

– Ага, "Тиссье".

– И ты туда все же вернулся?

– Конечно. Я был просто невменяем. Полагал, что смогу прорезать его. Прошел первые три слоя – и это было все, о чем она написала мамочке. Мой паренек на подхвате почуял запах горелой кожи и сорвал с меня троды. Тот айс оказался настоящей сволочью.

– И твои линии ЭЭГ были прямыми?

– Ну, раз так говорят предания...

Кейс отключился.

– Черт, – выругался он. – На чем, как ты думаешь, Котелок впервые заработал приплюснутость мозгов, а? Он пробовал пробиться в ИР. Милое дело...

– Неужели тебя это остановит? – заметила Молли. – Вы в паре с ним не хуже атомной бомбы, разве не так?

– Слушай, Котелок, – сказал Кейс. – Я хочу глянуть на ИР в Берне. Как по-твоему, есть причины воздержаться от этого?

– Ну, если у тебя нет болезненного страха смерти...

Кейс устремился прямиком в швейцарский банковский сектор и ощутил прилив детского восторга, глядя на то, как инфопространство движется, дрожит, расплывается, разжижается по его желанию. Надзорная Комиссия Северного Побережья исчезла, уступив место геометрической неразберихе коммерческих банков Цюриха. Кейс двинулся дальше, забирая к Берну.

– Выше, – сказал конструкт. – Оно должно сидеть наверху.

Кейс начал подъем через световые решетки – мелькание уровней, голубые сполохи.

Да, здесь ему самое место, подумал Кейс.

Зимнее Безмолвие воспринимался как простой куб из белого света, и эта подчеркнутая простота подразумевала его исключительную цельность.

– Выглядит неказисто, а? – сказал Котелок. – Но стоит прикоснуться к нему – и...

– Я двигаю вперед и прощупываю, Котелок.

– Да бога ради.

Кейс приблизился к кубу еще на четыре узла решетки Матрицы. Под белой безликой поверхностью, висящей теперь прямо над Кейсом, забурлили темные тени, подобные тысячам танцоров, кружащимся в вальсе за огромным запотевшим стеклом.

– Оно знает, что мы здесь, – заметил Котелок.

Кейс снова прикоснулся к клавишам, один раз; сместился на один узел вперед.

На поверхности куба начал формироваться полосатый серый круг.

– Котелок...

– Назад, быстро.

Серая зона быстро вспухала, превращаясь в сферу и отделяясь от куба.

Между пальцами Кейса и клавишами деки словно бы проскакивали искры, когда он трясущимися руками набирал команды как можно более спешного возврата. Матрица расплылась и понеслась в обратную сторону. Сфера над Кейсом потемнела, нацеливаясь на него. И опускаясь, настигая...

– Выключайся! – кричал Котелок.

Тьма ударила Кейса как молот.

Холодный запах стали. Ледяные пальцы ласкают его спину.

Из неоновых зарослей на него в упор смотрят лица: моряки, дельцы и шлюхи; а вверху над ними – отравленно-серебристое небо...

– Слушай, Кейс, скажи, что с тобой, черт побери, ты сдурел или как?

Мерное биение боли где-то на середине спины...

Разбудили его стекающие по лицу капли дождя. Ноги покоились на мотках выброшенных за негодностью оптоволоконных кабелей. Волны звуков от аркады накатывались на него, стихали, накатывались снова...

Кейс перевернулся на спину, сел и осмотрелся.

Пучок света из полуоткрытого люка для технического обслуживания аркады освещал разбитые электронные платы и вывороченные наружу потроха игровой консоли. Бок консоли покрывали ряды стремительных японских иероглифов бледно-розового и желтого цвета.

Кейс глянул вверх и увидел грязное пластиковое окно, сквозь которое сочился тусклый свет флюоресцентных ламп.

Спина у Кейса болела. Болела где-то в позвоночнике.

Он встал на ноги, отвел с глаз мокрые волосы.

Что-то произошло...

Кейс поискал по карманам деньги, но ничего не нашел, и от этого его передернуло. Куда исчезла его куртка? Он попробовал искать ее, заглядывая за изломанные консоли, потом махнул рукой.

У него был навык чувствовать нинсейскую толпу. Сегодня толпа была пятничной. Линда, по всей видимости, должна быть в аркаде. У нее могли оказаться деньги или хотя бы сигареты... Покашливая, отряхивая капли дождя с рубахи, Кейс направился, разрезая толпу, ко входу в аркаду.

В грохоте игр сменялись и рассыпались голограммы, под низкой крышей, в суете максимально заполненного автоматами и публикой места, призраки смешивались друг с другом, пахло потом и долгим напряжением тела. Моряк в белой майке уничтожил в "Танковой войне" Бонн и с восторгом взирал на лазурную вспышку.

Линда играла в "Замок колдуна", полностью поглощенная своим занятием, ее серые глаза были обведены черным карандашом, словно грязью.

Кейс обнял Линду сзади, из-за спины. Она подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась.

– Эй? Как дела? Похоже, ты до ниточки промок.

Он поцеловал Линду в щеку.

– Ну вот, из-за тебя прошляпила игру, – укоризненно сказала она. – Посмотри сюда, ты, непутевый. Я прошла через семнадцать темниц, а теперь этот чертов вампир меня сцапал.

Она протянула Кейсу сигарету.

– Ты весь на взводе, приятель. Где ты был?

– Не знаю.

– Ширнулся, Кейс? Налакался? Наелся таблеток от девчонок Зона?

– Может быть... Сколько прошло времени с тех пор, как мы виделись в последний раз?

– Ого, так это была здорово сильная штука? – Линда удивленно смотрела на него. – Я права?

– Нет. Что-то вроде провала в памяти... Я... я очнулся в переулке.

– Может, кто-то хотел грохнуть тебя, приятель? Ты что, получил какие-то бабки за дело?

Кейс покачал головой.

– Ладно, с тобой все ясно. Тебе негде спать, Кейс?

– Похоже на то.

– Тогда пошли. – Линда взяла его под руку. – Сейчас раздобудем тебе кофе и что-нибудь поесть. Потом пойдем домой. Я действительно рада видеть тебя, приятель.

Она крепко взяла Кейса за руку.

Он улыбнулся.

Что-то хрустнуло.

Что-то сместилось в самой сути бытия. Аркада застыла, подернулась рябью...

Линда исчезла. Память о недавних событиях всей своей тяжестью рухнула на него, затем воспоминания вдруг исчезли из его головы – и снова оказались там. Словно софтовый микромодуль, изъятый и снова вставленный в гнездо. Кейс услышал запах жареного мяса.

Моряк в белой майке пропал. В аркаде было тихо и пустынно. Кейс медленно повернулся кругом, ссутулив плечи, бессознательно сжав руки в кулаки, готовый ко всему. Пусто. Мятая желтая обертка от конфеты, покачивавшаяся на краю консоли, наконец упала на пол и улеглась там среди сплющенных окурков и пластиковых стаканчиков.

– У меня была сигарета, – сказал Кейс, посмотрев вниз на крепко сжатый кулак и побелевшие костяшки пальцев. – У меня была сигарета и девушка. И место, где спать. Ты слышишь меня, сукин ты сын? Слышишь?

Эхо глухо разнеслось под сводами аркады, умирая в дали коридора игровых консолей.

Кейс вышел на улицу.

Дождь прекратился. Нинсей был совершенно пуст.

На стенах домов мигали голограммы, неоновый перепляс покоя не ведал.

Кейс уловил запах вареных овощей из тележки торговца с той стороны улицы. Около ноги Кейса лежала непочатая пачка "Ехэюань" и книжечка спичек. "ЖЮЛИУС ДИАН, ЭКСПОРТ-ИМПОРТ". Кейс уставился на знакомый логотип и надпись японскими иероглифами.

– Лады, – сказал он, подбирая спички и распечатывая пачку сигарет. – Я тебя понял.